Скандинавский след в русской истории: мифы и факты о происхождении государства
XVIII век стал поворотным моментом в изучении ранней истории Руси. Основание Петербургской академии наук в 1724 году по указу Петра I привело к появлению целой плеяды ученых, как отечественных, так и приглашенных из-за рубежа, которые начали систематическое исследование русских древностей. Именно в этот период зародилась так называемая "норманнская теория", вызвавшая бурные дебаты, отголоски которых слышны до сих пор.
Важно понимать исторический контекст, в котором развивалась эта дискуссия. Россия в XVIII веке переживала период стремительной модернизации и европеизации, начатый реформами Петра I. Страна активно включалась в европейскую политику и культуру, что вызывало необходимость переосмысления своего исторического пути и места в мировой истории. В этих условиях вопрос о происхождении русской государственности приобретал особое значение.
Одним из пионеров в изучении ранней русской истории стал Готлиб Зигфрид Байер (1694-1738), немецкий историк и филолог, приглашенный в Петербургскую академию наук в качестве профессора древностей и восточных языков. Байер был выдающимся ориенталистом и специалистом по древним языкам, но русским языком не владел, что, впрочем, не помешало ему внести значительный вклад в изучение русских древностей.
В 1735 году Байер опубликовал на латыни работу "О варягах" ("De Varagis"), которая стала первым научным трудом, обосновывающим скандинавское происхождение варягов. Эта работа была опубликована в четвертом томе академического издания "Commentarii Academiae Scientiarum Imperialis Petropolitanae". В 1747 году ее перевел на русский язык Кириак Кондратович, и в сокращенном виде она была включена Василием Никитичем Татищевым в первую часть его "Истории" в виде отдельной главы.
Байер опирался на широкий круг источников, включая древнерусские летописи, византийские хроники, скандинавские саги и даже рунические надписи. Он первым обратил внимание на сообщение Бертинских анналов о послах "хакана росов" при дворе франкского императора Людовика Благочестивого в 839 году, отождествив их со шведами. Байер понимал под варягами собирательное наименование скандинавов: "шведы, готландцы, норвежцы и датчане назывались варягами".
Идеи Байера получили развитие в трудах другого немецкого ученого на русской службе - Герарда Фридриха Миллера (1705-1783). Миллер, в отличие от Байера, был профессиональным историком и занимал должность профессора русской истории в Петербургской академии наук. Он также был официальным историографом Российской империи - честь, которой до него был удостоен только Василий Никитич Татищев, а после - князь Михаил Михайлович Щербатов и Николай Михайлович Карамзин.
Миллер внес огромный вклад в развитие российской исторической науки. В 1733-1743 годах он участвовал в знаменитой Великой Северной экспедиции, исследуя архивы сибирских городов. Собранные им материалы, известные как "портфели Миллера", до сих пор являются бесценным источником для историков, так как многие оригинальные документы, с которыми он работал, не сохранились.
В 1749 году Миллер подготовил диссертацию "О происхождении народа и имени российского" ("De origine gentis et nominis Russorum"), которая должна была быть представлена на торжественном собрании Академии наук, приуроченном к дню тезоименитства императрицы Елизаветы Петровны. Миллер ставил перед собой задачу изложить происхождение "славнейшаго Российскаго народа" и происхождение "Российскаго имени". Он исходил из верной установки, что "одного имён согласия (т. е. совпадения) без других подлиннейших свидетельств к доказательству о происхождении народов никак не довольно".
Миллер считал, что название "славяне" происходит от слова "слава": "от славных своих дел в древния времена Славянами назывались". Что касается происхождения названия "Русь", Миллер писал: "Объявим ещё и о другом народе, от котораго Россия нетокмо жительми населена, но и Царей и имя своё получила. Оной народ хотя в начале языком и житием от Славян весьма разнствовал, но столь тесно потом с ними соединился, что уже тому много веков прошло, как их между собою различать неможно было".
Однако эта работа вызвала бурю негодования среди русских ученых, особенно у Михаила Васильевича Ломоносова. Ситуацию, в которой появилась диссертация Миллера, блестяще охарактеризовал в своих "Лекциях по русской историографии" Василий Осипович Ключевский: "То был самый разгар национального возбуждения, которое появилось после царствования Анны и которому была обязана престолом Елизавета Петровна. Минувшее десятилетие стало предметом самых ожесточенных нападок; даже церковные проповеди обратились в политические памфлеты, направленные против этого тёмного десятилетия. С церковной кафедры говорили, что хищные совы и нетопыри засели тогда в гнезде российского орла".
Ломоносов, выдающийся русский ученый-энциклопедист, резко критиковал выводы Миллера. Он считал, что признание скандинавского происхождения правящей династии и самого названия "Русь" унижает национальное достоинство русского народа. Ломоносов писал, что диссертация Миллера "весьма недостойна, а российским слушателям и смешна, и досадительна" и "отнюдь не может быть так исправлена, чтобы она когда к публичному действию годилась".
Дискуссия вокруг диссертации Миллера переросла в настоящее научное противостояние. На протяжении 29 заседаний специальной комиссии Академии наук работа Миллера подвергалась тщательному разбору. В итоге диссертация была признана неприемлемой, а весь тираж, за исключением трех экземпляров, уничтожен. Полный текст этой работы был опубликован только в 2006 году.
Ломоносов не ограничился критикой работы Миллера. В 1751 году он сам начал работу над "Древней Российской историей", первый том которой был издан уже после смерти автора, в 1766 году. В своем труде Ломоносов развивал альтернативную концепцию происхождения русского народа и государства. Он утверждал древность славян, возводя их историю ко временам Троянской войны, и даже считал славянами многие древние народы, включая балтов, венетов и даже амазонок.
Ломоносов писал: "Множество разных земель славенского племени есть неложное доказательство величества и древности". Он полагал, что славяне не только составляли "немалую часть воинств" готов, вандалов и лангобардов, но и их главные предводители "были славенской породы". Ломоносов считал славянами даже Одоакра (предводителя племени ругов) и Алариха.
Что касается варягов, Ломоносов считал их собирательным названием многих народов: "они от разных племён и языков состояли и только одним соединялись обыкновенным тогда по морям разбоем". "Варяги-россы" (часть варягов), по его мнению, были одного происхождения с пруссами. Название же "россы" Ломоносов выводил от имени роксолан, древнего сарматского племени, упоминаемого античными авторами.
Третьим ключевым участником дискуссии о происхождении Руси в XVIII веке стал Август Людвиг Шлёцер (1735-1809). Хотя Шлёцер пробыл на русской службе недолго, он продолжил заниматься русской историей и после возвращения в Германию. Его фундаментальный труд "Нестор" представлял собой скрупулезный источниковедческий анализ "Повести временных лет" и фактически положил начало научному летописеведению.
Шлёцер, как и его предшественники Байер и Миллер, считал варягов и Рюрика скандинавами. Однако он выразил эту идею в крайней форме, утверждая, что "скандинавы, или норманны в пространном смысле, основали русскую державу", а до их прихода местные племена якобы жили "подобно зверям и птицам". При этом Шлёцер скептически относился к достоверности многих скандинавских источников, считая саги "глупыми выдумками" и предлагая "выбросить эти исландские бредни из всей русской древнейшей истории".
Важно отметить, что дискуссия о роли варягов в русской истории не ограничивалась стенами Академии наук. Она имела широкий общественный резонанс и отражала более глубокие процессы формирования национального самосознания и осмысления исторического пути России. В этом контексте становится понятным эмоциональный накал споров и их значение для русской общественной мысли XVIII века.
Таким образом, уже в XVIII веке сформировались основные позиции в споре о роли варягов в образовании Древнерусского государства. "Норманнская теория", выдвинутая немецкими учеными, встретила решительное сопротивление со стороны российских историков, видевших в ней умаление роли славян в отечественной истории. Эта полемика заложила основу для дальнейших дискуссий, которые продолжались на протяжении XIX и XX веков, приобретая порой острый идеологический характер.
XIX век стал периодом интенсивного развития исторической науки в России и одновременно эпохой острых идеологических споров о путях развития страны. В этом контексте дискуссия о роли варягов в образовании Древнерусского государства приобрела новое звучание и значение.
Начало века ознаменовалось появлением фундаментального труда Николая Михайловича Карамзина (1766-1826) "История государства Российского". Карамзин, будучи официальным историографом, представил взвешенный взгляд на проблему происхождения Руси. Он признавал скандинавское происхождение варягов и Рюрика, но при этом подчеркивал самобытность русской истории и культуры. Работа Карамзина, отличавшаяся глубиной анализа источников и литературным мастерством изложения, на долгие годы стала эталоном исторического исследования в России.
В середине века важный вклад в развитие "норманнской теории" внес Арист Аристович Куник (1814-1899), академик Петербургской академии наук и хранитель Эрмитажа. В своем двухтомном труде "Призвание шведских родсов финнами и славянами" (1844-1845) Куник предложил лингвистическое обоснование происхождения названия "Русь". Согласно его гипотезе, это название восходит к древнескандинавскому слову "rodsen" (гребцы), которым называли себя скандинавы, отправлявшиеся в походы на восток. На финской почве это слово трансформировалось в "ruotsi" (современное финское название Швеции), а затем уже в славянской среде превратилось в "русь".
Гипотеза Куника получила широкое признание в научных кругах и до сих пор считается одной из наиболее вероятных версий происхождения названия "Русь". Однако она также вызвала критику со стороны оппонентов "норманнской теории".
Важной вехой в истории дискуссии стал публичный диспут между историками Михаилом Петровичем Погодиным (1800-1875) и Николаем Ивановичем Костомаровым (1817-1885), состоявшийся 19 марта 1860 года в стенах Петербургского университета. Погодин, последователь Карамзина, отстаивал скандинавское происхождение варягов и Рюрика. Костомаров же выдвинул оригинальную версию о литовском происхождении варягов-руси.
Этот диспут привлек огромное внимание общественности и вновь сделал "варяжский вопрос" предметом широкого обсуждения. Хотя каждый из оппонентов остался при своем мнении, дискуссия стимулировала дальнейшие исследования в этой области.
В 1876 году увидел свет капитальный труд "Варяги и Русь" Степана Александровича Гедеонова (1815-1878), директора Эрмитажа и почетного члена Петербургской академии наук. Гедеонов подверг "норманнскую теорию" жесткой критике, предложив альтернативную концепцию, согласно которой варяги были балтийскими славянами. Работа Гедеонова, отличавшаяся глубиной анализа и широтой привлеченных источников, стала наиболее серьезным вызовом "норманнской теории" в XIX веке.
Идеи Гедеонова нашли поддержку у ряда историков, в том числе у автора популярных гимназических учебников Дмитрия Ивановича Иловайского (1832-1920). Иловайский в своих работах по русской истории даже не упоминал Рюрика, считая его легендарной фигурой.
Однако "норманнская теория" получила мощную поддержку в лице датского лингвиста и историка Вильгельма Томсена (1842-1927). В 1876 году Томсен прочитал в Оксфордском университете серию лекций на тему "Отношения Древней Руси и Скандинавии и происхождение Русского государства", которые позже были изданы в виде книги "Начало Русского государства" (русский перевод вышел в 1891 году).
Работа Томсена представляла собой наиболее полное и аргументированное на тот момент изложение "норманнской теории". Томсен провел тщательный анализ лингвистических данных, показав, что многие имена древнерусских князей и знати имеют скандинавское происхождение. Он также дал обзор арабских, византийских и западноевропейских источников, упоминающих русов и варягов.
Томсен писал: "Мы видели, что, по древнему русскому преданию, единодушно подтверждаемому также множеством других разнородных свидетельств, заложение первых основ русского государственного строя является делом скандинавов; что под именем руси у народов Востока разумелись в древние времена норманны; серьёзная и добросовестная критика никогда не будет в состоянии опровергнуть этого факта".
Работа Томсена оказала огромное влияние на дальнейшее развитие дискуссии. Многие историки, в том числе и российские, приняли его аргументацию. Однако противники "норманнской теории" продолжали отстаивать свои позиции.
Важно отметить, что к концу XIX века дискуссия о варягах вышла далеко за рамки чисто научного спора. Она стала частью более широкой идеологической полемики о путях развития России, ее месте в мировой истории и культуре. "Норманисты" часто ассоциировались с западническим направлением общественной мысли, тогда как их оппоненты - с славянофильством.
В этом контексте показательна позиция выдающегося историка Василия Осиповича Ключевского (1841-1911). Ключевский, признавая скандинавское происхождение варягов, в то же время подчеркивал, что сам по себе этот факт не имеет решающего значения для понимания процесса формирования Древнерусского государства. Он писал: "Норманны на Руси - явление случайное, и норманское влияние на Русь было непродолжительное и слабое".
Ключевский рассматривал образование Древнерусского государства как результат длительного внутреннего развития восточнославянских племен, в котором варяги сыграли роль катализатора, но не создателей. Эта позиция, сочетавшая признание исторических фактов с акцентом на самобытность русского исторического процесса, оказалась весьма влиятельной в российской историографии.
К концу XIX века в дискуссию о варягах все активнее включались представители смежных научных дисциплин - археологи, лингвисты, этнографы. Это способствовало расширению источниковой базы исследований и появлению новых подходов к проблеме.
Так, важный вклад в изучение скандинавского присутствия на Руси внесли археологические раскопки. В частности, исследования курганных могильников в Гнёздово под Смоленском, начатые в 1874 году, выявили многочисленные артефакты скандинавского происхождения, что предоставило материальные свидетельства присутствия выходцев из Скандинавии на Руси в IX-X веках.
В области лингвистики продолжались исследования скандинавских заимствований в древнерусском языке и топонимике. Эти работы, с одной стороны, подтверждали факт тесных контактов между скандинавами и восточными славянами, но с другой - показывали ограниченность скандинавского влияния на русский язык и культуру.
Таким образом, к концу XIX века дискуссия о роли варягов в русской истории приобрела многогранный характер. Она затрагивала не только вопросы происхождения правящей династии и названия "Русь", но и более широкие проблемы формирования древнерусской государственности, культуры и этноса.
Несмотря на накал споров, к концу века наметилась тенденция к более взвешенному подходу к проблеме. Многие историки стали признавать, что истина лежит где-то посередине между крайними позициями "норманистов" и их оппонентов. Все больше внимания уделялось комплексному изучению процесса формирования Древнерусского государства, в котором варяжский фактор рассматривался как один из многих, наряду с внутренним развитием восточнославянских племен, влиянием Византии и степных народов.
XX век стал переломным в изучении роли варягов в ранней истории Руси. Этот период характеризовался как драматическими поворотами в подходах к проблеме, обусловленными политическими изменениями, так и значительным прогрессом в методологии исторических исследований.
В начале века дискуссия о варягах продолжалась в русле, заданном в XIX столетии. Многие историки стремились найти компромисс между крайними позициями "норманистов" и "антинорманистов". Так, выдающийся историк Александр Александрович Шахматов (1864-1920) в своих работах по истории русского летописания признавал скандинавское происхождение варягов, но подчеркивал сложность и многогранность процесса формирования Древнерусского государства.
Революция 1917 года и последующие политические изменения оказали глубокое влияние на развитие исторической науки в России. В 1920-е годы еще сохранялась определенная свобода научной дискуссии. В этот период важный вклад в изучение проблемы внес историк Владимир Александрович Пархоменко (1880-1942). В своей работе "У истоков русской государственности (VIII-XI вв.)" (1924) он предложил компромиссную теорию, согласно которой варяги-русь были особой группой, сформировавшейся в результате смешения скандинавов и славян на южном побережье Балтийского моря.
Однако с конца 1920-х годов ситуация начала меняться. В условиях усиления идеологического контроля над наукой "норманнская теория" стала рассматриваться как "буржуазная" и "антипатриотическая". Кульминацией этого процесса стало постановление ЦК ВКП(б) "О преподавании гражданской истории в школах СССР" 1934 года, которое фактически запретило "норманнскую теорию" как противоречащую официальной идеологии.
В этих условиях многие историки были вынуждены пересмотреть свои взгляды. Характерным примером является эволюция позиции Бориса Дмитриевича Грекова (1882-1953), ставшего одним из ведущих советских историков. Если в своих ранних работах Греков признавал определенную роль варягов в образовании Древнерусского государства, то позже он полностью отверг эту идею, сосредоточившись на внутренних процессах развития восточнославянского общества.
Тем не менее, даже в этот период полного отрицания роли варягов некоторые ученые продолжали исследования в этой области, хотя и вынуждены были быть крайне осторожными в своих выводах. Так, выдающийся лингвист и историк культуры Дмитрий Сергеевич Лихачев (1906-1999) в своих работах по древнерусской литературе и культуре не мог полностью игнорировать скандинавские влияния, хотя и не акцентировал на них внимание.
Ситуация начала меняться после смерти Сталина. Важную роль в возобновлении научной дискуссии о варягах сыграла книга Игоря Павловича Шаскольского (1918-1995) "Норманская теория в современной буржуазной науке" (1965). Хотя книга была написана с критических позиций по отношению к "норманизму", сам факт ее публикации сделал возможным более открытое обсуждение проблемы.
В 1965 году в Ленинградском университете состоялась знаменитая дискуссия между И.П. Шаскольским и Львом Самуиловичем Клейном (род. 1927). Эта дискуссия, третья по счету публичная дискуссия о варягах в истории российской науки, ознаменовала начало нового этапа в изучении проблемы. Хотя Шаскольский отстаивал антинорманистские позиции, а Клейн выступал с более умеренных позиций, признающих роль скандинавов в ранней русской истории, сам факт открытого обсуждения проблемы был значительным шагом вперед.
С этого времени началось постепенное возвращение к более объективному и научному подходу в изучении роли варягов. Важную роль в этом процессе сыграли археологические исследования. Раскопки в Новгороде, Старой Ладоге, Гнёздове и других древнерусских городах и поселениях предоставили богатый материал, свидетельствующий о присутствии скандинавов на Руси в IX-XI веках.
Особенно значительными были результаты раскопок в Старой Ладоге, проводившихся под руководством Анатолия Николаевича Кирпичникова (1929-2020). Эти исследования показали, что Ладога была важным центром международной торговли уже в середине VIII века, и там действительно присутствовал значительный скандинавский элемент.
В области лингвистики важный вклад в изучение проблемы внес Олег Николаевич Трубачев (1930-2002). Его исследования древнерусской ономастики и топонимики подтвердили наличие скандинавских элементов, но также показали их ограниченность и вторичность по отношению к славянской основе.
В 1970-1980-е годы появился ряд работ, предлагавших более сбалансированный взгляд на проблему варягов. Среди них можно выделить труды Владимира Терентьевича Пашуто (1918-1983), Александра Николаевича Сахарова (1931-2019) и Глеба Сергеевича Лебедева (1943-2003). Эти историки признавали факт присутствия скандинавов на Руси и их участие в политических процессах, но рассматривали это как один из факторов сложного процесса формирования Древнерусского государства.
Важным событием стала публикация в 1980 году книги "Скандинавский сборник", в которой были собраны статьи как советских, так и зарубежных исследователей, посвященные различным аспектам русско-скандинавских отношений в раннем средневековье.
Падение Советского Союза и снятие идеологических ограничений открыли новые возможности для изучения проблемы варягов. В 1990-е и 2000-е годы появилось множество работ, рассматривающих различные аспекты скандинавского присутствия на Руси. Среди наиболее значимых можно отметить труды Елены Александровны Мельниковой, Владимира Яковлевича Петрухина, Татьяны Николаевны Джаксон и других.
Эти исследователи предложили новый подход к проблеме, рассматривая русско-скандинавские отношения в контексте общеевропейских процессов раннего средневековья. Они показали, что присутствие скандинавов на Руси было частью более широкого феномена викингских походов и расселения, охватившего значительную часть Европы в VIII-XI веках.
Важным направлением исследований стало изучение процесса аккультурации скандинавов на Руси. Было показано, что выходцы из Скандинавии, первоначально составлявшие элитную прослойку древнерусского общества, достаточно быстро славянизировались, переняв язык и культуру местного населения.
Фигура Рюрика, легендарного основателя династии русских князей, на протяжении веков остается одной из самых загадочных и дискуссионных в ранней истории Руси. Споры о его происхождении, историчности и роли в образовании Древнерусского государства не утихают до сих пор, отражая сложность и многогранность проблемы формирования русской государственности.
Согласно "Повести временных лет", древнейшей русской летописи, Рюрик был призван на княжение в Новгород в 862 году вместе со своими братьями Синеусом и Трувором. Летопись гласит: "Земля наша велика и обильна, а наряда (порядка) в ней нет. Приходите княжить и владеть нами". Этот рассказ, известный как "легенда о призвании варягов", лег в основу так называемой "норманнской теории" происхождения Русского государства.
Имя Рюрик (древнескандинавское Hrœrekr) имеет явно скандинавское происхождение. Оно состоит из двух частей: первая часть "hróðr" означает "слава", а вторая "-rekr" или "-ríkr" – "могущественный" или "правитель". Таким образом, имя Рюрик можно перевести как "славный могуществом" или "славный правитель". Этимология имени является одним из ключевых аргументов сторонников скандинавского происхождения Рюрика.
Интересно, что имя Рюрик редко использовалось в последующей истории династии Рюриковичей. Оно появилось вновь только в середине XI века у одного из сыновей князя Ростислава Владимировича, представителя "изгойской" ветви рода. Это может свидетельствовать об особом, возможно даже сакральном, статусе имени основателя династии.
Вопрос о историчности Рюрика долгое время оставался предметом острых дискуссий. Скептики указывали на отсутствие упоминаний о Рюрике в современных ему иностранных источниках и легендарный характер рассказа о призвании варягов. Однако большинство современных исследователей склоняются к тому, что Рюрик был реальной исторической личностью, хотя многие детали его биографии остаются неясными.
Одна из наиболее интригующих гипотез отождествляет летописного Рюрика с известным по франкским хроникам датским конунгом Рориком Ютландским. Этот Рорик был активным участником политической жизни Западной Европы в середине IX века. Он совершал набеги на земли франков, некоторое время правил во Фрисландии, а затем был изгнан оттуда. Хронологически деятельность Рорика Ютландского совпадает с предполагаемым временем прихода Рюрика на Русь.
Сторонники этой гипотезы указывают на ряд косвенных свидетельств. Во-первых, после 862 года Рорик Ютландский исчезает из франкских хроник, что может объясняться его уходом на восток. Во-вторых, в скандинавских сагах упоминается некий Рёрик, правивший в Гардарики (скандинавское название Руси). В-третьих, археологические находки в Ладоге и других древнерусских городах свидетельствуют о присутствии выходцев из Ютландии.
Однако эта гипотеза имеет и противников. Они указывают на отсутствие прямых доказательств тождества Рюрика и Рорика Ютландского и на некоторые хронологические несоответствия. Кроме того, критики отмечают, что отождествление летописного Рюрика с известным историческим лицом не решает проблему достоверности самого рассказа о призвании варягов.
Другая интересная деталь связана с братьями Рюрика – Синеусом и Трувором. Многие исследователи считают, что эти имена являются результатом неверного прочтения древнескандинавского текста. Согласно этой версии, "Синеус" – это искаженное "sine hus" (свой род), а "Трувор" – "thru varing" (верная дружина). Таким образом, фраза "Рюрик и его братья Синеус и Трувор" могла изначально означать "Рюрик со своим родом и верной дружиной".
Согласно летописям, Рюрик первоначально обосновался в Ладоге (современная Старая Ладога), а затем перенес свою резиденцию в Новгород. Археологические исследования подтверждают важную роль Ладоги в ранней русской истории. Некоторые ученые даже называют ее "первой столицей Руси". Раскопки в Ладоге выявили следы присутствия скандинавов уже в середине VIII века, что согласуется с версией о раннем проникновении варягов на Русь.
Интересно, что сам Новгород, согласно археологическим данным, возник позже традиционной даты призвания Рюрика – не ранее X века. Это привело к гипотезе о том, что под летописным "Новгородом" могло подразумеваться Рюриково городище – укрепленное поселение IX века, расположенное недалеко от позднейшего Новгорода.
Вопрос о роли Рюрика в образовании Древнерусского государства остается дискуссионным. Традиционная "норманнская теория" рассматривала Рюрика как основателя государства, принесшего на Русь развитые формы политической организации. Однако современные исследователи склонны рассматривать приход Рюрика в контексте более сложных процессов формирования государственности у восточных славян.
Многие историки отмечают, что к моменту предполагаемого призвания Рюрика у восточных славян уже существовали развитые формы социально-политической организации. Археологические данные свидетельствуют о наличии крупных городских центров и сложной социальной структуры общества. В этом контексте Рюрик и его дружина могли быть приглашены местной элитой для выполнения военных и административных функций, что было распространенной практикой в раннесредневековой Европе.
Интересную гипотезу выдвинул историк Игорь Яковлевич Фроянов. Он предположил, что призвание Рюрика могло быть связано с внутренними конфликтами в Новгородской земле. Согласно этой версии, одна из противоборствующих группировок могла пригласить варяжского князя в качестве нейтральной силы для разрешения конфликта.
Важно отметить, что сам факт иноземного происхождения правящей династии не был чем-то уникальным для средневековой Европы. Подобные "переселенческие сказания" известны и в других европейских традициях. Например, в английских хрониках рассказывается о прибытии в Британию саксонских вождей Хенгиста и Хорсы, что имеет явные параллели с историей о призвании Рюрика.
В современной историографии наблюдается тенденция к более комплексному подходу к проблеме Рюрика и начала русской государственности. Исследователи стремятся рассматривать эти вопросы в широком контексте социально-экономических и политических процессов, происходивших в Восточной Европе в IX-X веках.
Так, обращается внимание на роль международной торговли в формировании первых государственных образований на территории Руси. Варяги, в том числе и Рюрик, могли быть не столько завоевателями или приглашенными правителями, сколько предводителями торгово-военных объединений, контролировавших ключевые участки торговых путей.
Интересные результаты дают генетические исследования. Анализ ДНК останков, предположительно принадлежащих представителям княжеской династии, показывает наличие как скандинавских, так и славянских генетических маркеров. Это может свидетельствовать о смешанном происхождении правящей элиты Древней Руси.
Понравилось? Поставь лайк!
Обязательно прочти эти статьи:
Багрянец и злато: как Рим и Карфаген схлестнулись за власть над Средиземноморьем
Безумный император: как Коммод погубил золотой век Рима
Женщины-гладиаторы в Древнем Риме: правда или вымысел?
Как немецкий архитектор хотел осушить Средиземное море и объединить Европу с Африкой
